страницы >>> 01  02  03  04  05  06  07  08  09  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20

Это была песня Булата Окуджавы «Счастливый жребий». Коля пел настолько трогательно, что в нескольких местах хотелось просто плакать. А ещё хотелось плакать потому, что слышал эту песню впервые, а исполнитель так прекрасно доносил её до слушателя. Казалось, что он проникал своим пением в каждую клеточку слушателя, в каждую его пору. Суетившиеся и шумевшие до того артисты вдруг как по команде затихли в одночасье и стали прислушиваться к каждому слову, пропеваемому Николаем. Мы стояли тесной группкой вокруг рояля: Оля Патрий, Зося и я. Коля закончил песню и после крохотной паузы, дававшей возможность осмыслить и переварить только что услышанное, раздались аплодисменты – горячие и единодушные. Это не сговариваясь, аплодировали все артисты, собравшиеся за кулисами.

– Здесь всё замечательно! Больше репетировать не надо. Коля может отдыхать до самого завтрашнего концерта! – резюмировала Светлана Ивановна Васькина.

– Николай, можно Вас на минуточку? – попросила Оля Патрий.

– Да, конечно… – ответил Коля.

Он не спеша подошёл к Оле, и они стали негромко и оживлённо о чём-то говорить.

Как и в Беловежской пуще мне было поручено провести в Смоленске ещё один мастер-класс по авторской песне и поэзии. Мастер-класс решили проводить в холле одного из этажей гостиницы «Россия». В работе должны были участвовать Таня Чжень, Оля Патрий, Сергей из Свердловска, ещё один Сергей из Смоленска, Николай Соловьёв и я. Программу мастер-класса я построил по такому же принципу, как и в Беловежской пуще – сначала знакомство друг с другом, а затем исполнение своих или чужих произведений. Больше всего я обрадовался тому, что в мастер-классе будет участвовать Николай Соловьёв. «Жаль, что он не пишет собственных песен, но зато как исполняет произведения других авторов!» – подумалось мне.

Без сомнения, Коля украсит сегодняшний вечер. Я-то считал себя лучшим бардом из всей фестивальной группы. Простите мою нескромность, но так, в общем-то, и было. И вот появляется Николай Григорьевич Соловьёв. Нет! Он не просто появляется – он буквально врывается в мою жизнь, и тут же покоряет пением и игрой на гитаре. Коля играл на семиструнке. О, как он играл! Кажется, ничего особенного в его игре на гитаре нет. Никакой особой виртуозности или фламенковской техники близко не наблюдается. Но как выразительно и красиво подчёркнуты в аккомпанементе басовые партии, как сочно и акцентированно звучат аккорды. К этому необходимо добавить подачу текстового материала. Когда слушаешь Николая, прекрасно понимаешь: он точно знает о ком и о чём поёт. Ну и венцом портрета Коли является интеллигентность, которая проявляется буквально во всём: в общении, в манере держать себя.

Сначала, как это обычно и бывает, встреча не клеилась, ничего не получалось. Но потом неожиданно всё как-то раскрутилось и понеслось. Примерно, через час общения и пения все стали как-то ближе и роднее. По окончании второго часа встречи народу в холле стало так много, что сильно ощущалась духота. К третьему часу в холл пришла практически вся режиссёрско-постановочная группа, а также другие участники фестиваля. Мы увлеклись до такой степени, что не заметили позднего времени. Нехотя и медленно расходились люди спать, ведь завтра предстоял отчётный концерт в областном театре драмы. Потом об этом мастер классе ходили просто легенды. Говорили о том, что вот какой молодец Варшанин, так сумел провести встречу! А я считаю, что без участия Коли Соловьёва и Оли Патрий у меня ничего бы не получилось.

В областной театр драмы наша фестивальная труппа приехала задолго до начала, примерно за шесть часов. Решили ещё раз прорепетировать программу, но не со всеми, а с теми, кто имел очень маленький сценический опыт или вовсе никакого. Я приехал в театр с первой группой, хотя мог остаться в гостинице, отдохнуть и пообедать. Но не так я устроен. В день выступления обязательно прибываю на концертную площадку за несколько часов. Вхожу в образы своих песен, повторяю ещё и ещё раз все тексты, мысленно и наяву проигрываю все аккорды, кое-что уточняя и исправляя, продумываю интонации и акценты. Когда процедура подготовки закончена – сижу в расслабленном и отрешённом состоянии продолжительное время. Затем умышленно отвлекаюсь на разную ерунду и стараюсь вообще не думать о песнях, которые придётся исполнять. Потом снова к ним возвращаюсь. И так целый день: то думаю о песнях, то стараюсь максимально о них забыть.

В тот день я запланировал спеть песню «Гимн творчеству». Ту самую песню, которую сочинил в Беловежской пуще и которую снял на видео Игорь Петрович Божок. Меня привезли в огромный зал – служебное помещение театра, предназначенное под мастерскую для изготовления декораций и реквизита. Мастерская эта была настолько огромная и с таким высоченным потолком, что, находясь в одном углу, невозможно было услышать работающий станок в другом углу. Это меня вполне устраивало, потому что давало возможность часто и много репетировать, никому не мешая. Вскоре упражняться на гитаре надоело, и я начал думать обо всём подряд – обо всём, что приходило в голову. Но почему-то в голову ничего интересного не приходило. Неожиданно нахлынули воспоминания о нашей с Сергеевичем теплоходной эпопее в восьмидесятом и восемьдесят первом годах.

Тогда я работал старшим кассиром на Московском автовокзале, который находится на пересечении улицы Уральской и Щёлковского шоссе. Он стоит возле самого метро «Щёлковская». В восьмидесятом году я только устроился на работу в эту организацию. Там-то мне впервые и предложили совершить двухдневную экскурсию по каналу имени Москвы. Экскурсия нам с Сергеевичем очень тогда понравилась, и мы решили, что на следующий год поплывём до самой Астрахани. В бюро путешествий и экскурсий купили билеты на дизель электроход «Ленин» – флагман Московского речного пароходства. Сейчас этот флагман давно уже списан и, наверное, переплавлен. Он и тогда-то уже дохаживал свой ресурс.

– Уважаемые пассажиры! Через несколько минут наш дизель электроход отравится в рейс! – объявлял голос из репродуктора, страшно картавя.

Это говорил радист дизель электрохода «Ленин» Саша, с которым мы в скором времени подружились. Он часто приглашал нас с Сергеевичем в свою каюту, чтобы послушать западную музыку, а заодно и вражье радио. Сам Саша был из Горького – теперешнего Нижнего Новгорода. Саше я напел целую катушку всяких разных песен, и он остался доволен. Запись производили в актовом зале судна. Выбрали такое время, чтобы нам никто не мешал, и мы никому бы не мешали. Так начиналась моя первая серьёзная гастроль. Но тогда я был в основном только исполнителем песен. Своих собственных было лишь несколько штук, и то в них я был только автором музыки. Тогда, естественно, и не предполагал серьёзно заниматься авторской песней. Это было чистым хобби. На дизель-электроходе пел в различных мероприятиях, по малейшему поводу и даже без него…

Во время круиза по Волге мы с Сергеевичем и его мамой, Екатериной Леонидовной, побывали в городах: Углич, Кострома, Ярославль, Горький (Нижний Новгород), Куйбышев (Самара), Ульяновск, Казань, Волгоград, Чебоксары, Астрахань. Такое путешествие не забудется никогда!

Купание в приятных воспоминаниях закончилось, и пришлось опять вернуться в театр. Через три номера – мой выход. Проверяю гитару. Кажется, строит. Песню «Гимн творчеству» зрители Смоленска приняли совсем неплохо. Так что можно считать – её премьера удалась. Успешно выступили Оля Патрий и Николай Соловьёв. Их принимали очень тепло и восторженно. После отчётного концерта в кафе гостиницы «Россия» состоялся банкет под названием «Смоленск провожает фестиваль!» Кухня банкета вполне соответствовала названию. Банкет затянулся до глубокой ночи, но нам никто не мешал оторваться по полной программе. Ведь по прибытии в Москву половина участников фестиваля разъезжалась в разные концы Советского Союза. Немногим выпадала честь выступать на сцене ГЦКЗ «Россия». Белорусская команда артистов выступала в полном составе – это уже не вызывало никакого сомнения. Просмотр и прослушивание производил Алексей Гарнизов, который был приглашён в качестве главного режиссёра заключительного концерта в концертном зале «Россия». Алексей Гарнизов композитор и аранжировщик с огромным опытом работы в этой области. В своё время он работал с небезызвестным Валерием Леонтьевым. Просмотр и прослушивание проходили в Доме культуры ВОС, что на улице Куусинена рядом с Хорошевским шоссе. Нашу белорусскую команду артистов представляла Алла Николаевна Некрасова-Подлипалина. Она представила Анатолия Александровича Новикова, Теймура Багировича Погосяна, Ольгу Тетёркину и Бориса Бачковского, Ольгу Патрий и меня. Помню, что после наших с Олей выступлений Алексей Гарнизов прослезился и сказал:

– Володя! Пой что хочешь, к чему у тебя лежит душа!

Я спел в концерте песню «Телеграфные столбы». Со мной в одном блоке, поэтическом, выступали Елена Токарчук из Ульяновска, Татьяна из города Дмитров Московской области, исполнитель песен из Смоленска Сергей. На концерте из моих товарищей присутствовали Надежда Валентиновна Лобанова, Лариса Андреевна Ряплова, Валерий Геннадьевич Капкин и Николай Николаевич Титов. Последний жадно снимал на видеокамеру все происходящие события. После концерта поднялись в наш номер в гостинице «Россия» и долго сидели там, вспоминая санаторий Министерства обороны и другие эпизоды своей жизни. А вспомнить было что, ведь мы так давно не видели друг друга. С Олей Патрий и Колей Соловьёвым мы в эти дни не общались. Мы с Зосей, пользуясь тем, что находимся в Москве, старались увидеться с санаторскими и интернатовскими друзьями. И в большей степени нам это удалось. Повидались мы и с Евгением Сергеевичем Ильиным. У меня состоялся с ним весьма крупный разговор, после которого мы всё чётко и досконально выяснили. Навестил нас и Александр Михайлович Пахомов. Я дал почитать ему тетрадь со своими стихами и напел несколько своих песен. Он отметил, что песни совсем неплохие и удивился тому, что я не занимаюсь этим серьёзно.

– Вовуля! Ты имел бы большой успех! – восторженно говорил он.

– Это я у тебя, Саша, имею успех, а большинству людей это совершенно не нужно и неинтересно, – сетовал я.

Банкет в гостиничном номере после концерта закончился глубокой ночью. Утром следующего дня ко мне в вестибюле гостиницы «Россия» подошёл главный менеджер Международного фонда «Филантроп» Евгений Анатольевич Генералов и сказал:

- Мне очень понравилась Ваша вчерашняя песня. Не могли бы Вы оставить свои координаты, чтобы связаться с Вами?

Вечером автобус «Икарус» отправлялся от южного входа гостиницы «Россия» на Минск. К нам подсели участники фестиваля, проживающие в Смоленске и Смоленской области. Среди них был и Николай Григорьевич Соловьёв. Он сел рядом с Олей Патрий, и они проговорили всю дорогу от Москвы до Смоленска. Примерно в час ночи наш «Икарус» остановился, чтобы высадить Смоленскую группу. Эта группа почему-то была довольная и счастливая, а ведь им предстояло пройти в ночи километров десять. Почему-то был доволен и Николай Григорьевич. На лице его была обаятельная улыбка. Ему предстояло идти до деревни Черныш. Там его с нетерпением ждала жена и двое детей.

«Деревня, в которой жил Николай, со всех сторон была окружена историческими достопримечательными местами. К примеру, если двинуться на восток – в сторону Москвы - не миновать Ельни, Доргобужа и уж, конечно, Вязьмы.

Места эти очень знамениты на Смоленщине и тесно связаны с именами: адмирала Павла Нахимова, путешественника Николая Пржевальского, поэта Александра Грибоедова, композитора Михаила Ивановича Глинки. Со Смоленским краем неразрывно связаны скульптор Сергей Конёнков и поэты Михаил Исаковский и Александр Твардовский. Всех этих выдающихся людей уже давно нет в живых, но бессмертен их след, который оставили они после себя в своих открытиях и произведениях искусства.

В этих местах, на этой седой легендарной земле прожил свою недолгую полувековую жизнь скромный учитель истории и талантливый замечательный музыкант Николай Соловьёв. И как знать, может быть, и по сей день, витающий над Смоленщиной дух великих предков, постоянно подпитывал Соловьёвский талант…

И приезжал полуголодный и измученный «ночными перекладными» Николай Григорьевич рано утром «в самое сердце России», чтобы разбудить голосом своей гитары сонные московские переходы и вечно спешащих куда-то и в основном ко многому безразличных жителей московских… И хоть старенькая и потрёпанная, можно даже сказать «древняя» была та гитара, но уж, зато как пела, как пела…

И останавливались люди, и слушали, и деньги бросали…

А деньги, хоть и небольшие, но были так, кстати, к мизерной учительской зарплате, и половина этих денег уходила на то, чтобы снова поехать в Москву и немного заработать, и половину опять потратить на дорогу… Такой вот сумасшедший замкнутый круг. Какое же сердце может выдержать всё это?..

Далеко на юг от Колиной деревни раскинулась Могилёвщина, на западе – Витебщина, а километрах в сорока на север виден, величаво и бурно несущий свои воды, Днепр. Его исток – это низкий полусгнивший сруб колодца с темнеющей в его глубине водой. Вокруг заболоченная низина и в ней одинокая тонкая берёзка. Впрочем, берёзкой она была когда-то, а сейчас она вымахала в берёзу, и под её сенью – беседка, а чуть подальше, на срубе того самого полусгнившего колодца, к которому ведут дощатые мостки с тонкими перильцами-жёрдочками, три крупно написанных слова: «Исток реки Днепр». Вроде бы всё обыденное, но в то же время и какая-то торжественность ощущается: здесь начинает жизнь и свой многокилометровый путь по России, Белоруссии и Украине великая река Днепр…»

Это было небольшое лирическое отступление, а точнее крохотный отрывок из моей ненаписанной ещё книги, которую я хотел бы посвятить Николаю Соловьёву и Ольге Патрий. Как знать? Может быть, когда-нибудь я и напишу эту книгу, а может быть, и нет. Во всяком случае, на написание этой книги у меня ушло целых четыре года! Всего-то… А сколько потрачено здоровья, сил и нервов? Кто это посчитает? Никто. Впрочем, не буду лукавить – мне нравится процесс создания книги. Ах, если бы он ещё не был таким изматывающим. И это ещё такие условия, когда я прекрасно знаю описываемый материал. А если всё с чистого листа? Нет! Всё-таки писательский труд очень тяжёлый. Пожалуй, следующую книгу я начну писать очень нескоро. Если вообще начну…

Итак, Николай Григорьевич Соловьёв и с ним ещё несколько человек скрылись в темноте. Примерно часов в семь утра мы въехали в город Минск. Путешествие в Москву было окончено. Вместе с ним закончился и совместный Российско-Белорусский фестиваль «Вместе мы сможем больше!» Мы с Зосей дома. Вместе с нами наш пёс Жуль. Как будто все счастливы. Надолго ли?

Вскоре я получаю приглашение принять участие в фестивале авторской песни «Лицедейство старого города» в Витебске, в качестве члена жюри. Раздумывать долго не стал. Да, вообще, не раздумывал. Сразу решил:

-Еду!!!

С Аллой Николаевной сразу же решили всё положительно. От РЦДИ «Инвацентр» было решено направить в город Витебск Ольгу Матвеевну Патрий, Елену Сергеевну Куцера, в качестве администратора, и меня. Надо сказать, что Оля Патрий несколько раз созванивалась с Колей Соловьёвым. Кроме того, мы с Зосей приезжали к Оле домой, и встречались там с Николаем Григорьевичем. Это был незабываемый вечер. Много пели, много ели, много пили. Кроме нас четверых там был муж Оли и её подруга. И вот теперь на дворе ноябрь девяносто восьмого года. Нас везёт на вокзал Константин Константинович Улитин. Мы – это Оля Патрий, Лена Куцера, Коля Соловьёв и я.

Мы едем в плацкартном вагоне. А что тут ехать? Каких-то четыре часа. Ну, в крайнем случае, пять часов. За это время вполне можно отрепетировать программу выступления. Ведь наверняка попросят спеть. Начинаем репетицию. Спрашиваем у Николая Григорьевича, что он предполагает спеть в Витебске. Коля называет «Счастливый жребий» Булата Окуджавы и «Тебе» Евгения Клячкина. Песню «Тебе» я тогда тоже услышал впервые. Тоже очень впечатлила она меня. Мы с Олей начинаем доставать Колю своей режиссурой, но все замечания по существу. Наконец, добиваемся от Коли более или менее нужного результата. Пока репетировали, не заметили, как приехали в Витебск. Нас троих поселили на квартире у какого-то предпринимателя по имени Сергей. Квартира находилась на четвёртом этаже пятиэтажки. Договорилась о квартире Таня Лиховидова. Она же была главным действующим лицом фестиваля «Лицедейство старого города – 98». Была и администратором, и бухгалтером, и председателем жюри, и режиссёром-постановщиком концертных программ. Первым делом по приезде в Витебск мы выяснили, имеется ли в кинотеатре «Спартак» фортепиано и в каком оно состоянии? Оказалось, что есть пианино, но в очень плачевном состоянии. Таким образом, наше худшее из предположений подтвердилось. Почти всю ночь мы репетировали песни Оли Патрий, вернее разучивали их. И к утру разучили, потому что очень хотели, чтобы Оля спела и показала класс. Потому что очень хотели от души помочь Оле. Не знаю, какой там тумблер включился у нас с Колей, но только огромное желание победило. Прошла ночь, и мы с ним уже знали песни: «Разговор цветов», «Зеркала», «Ни правды не хочу, ни лжи» и «Афганистан». Кроме этих разучили ещё две моих – «Романс лошади» и «Осень в городе».

Фестиваль проходил в кинотеатре «Спартак» два дня. За это время мы перезнакомились со многими людьми, имевшими к авторской песне далеко не последнее отношение. А главное, мы увидели их в деле – кто что может. Понравились поэты: Воробьёва Валентина Владимировна, Брусс Василий Иванович и Игорь Высоцкий. Симпатичным показался журналист Олег Крупица. Остальных же я более или менее знал. Это были: Валерий Тихомиров, Александр Шмидт и Анна Панкратова. Заглянули на этот фестиваль старые добрые приятели: Вячеслав Савинов и Олег Амельченко.

Наша творческая группа долго не могла придумать название. Тогда я предложил сложить три первых слога фамилий, начиная с Оли Патрий. Получилось Па – Патрий, Ва – Варшанин, Соло – Соловьёв. Коле, как представителю ближнего зарубежья, мы уступили два слога. Так родилось трио «ПаВаСоло». Публика фестиваля встретила нас просто триумфально. Да. Мы действительно выступили очень достойно. Скорее, достойно, просто блестяще, выступили Оля и Коля. Я же, скромно сидел сбоку, и исполнял свои гитарные партии. Правда, моим существенным творческим вкладом стала песня «Романс лошади» (Последняя дорога) в исполнении Оли Патрий. Под эту песню просто звучали овации. Но всё-таки Оля и Коля достойны всяческих похвал. Уже тогда на фестивале я подумал:

-А ведь это хороший проект – трио «ПаВаСоло. Мы можем далеко пойти, если будем активно работать и часто встречаться. Однако мечтам не суждено было осуществиться. Трио просуществовало ещё полтора года и растворилось… Вернее, оно надолго замолчало, а потом перестало существовать, потому что скоропостижно умер Коля. Коля умер от инсульта в Москве. Когда я узнал эту печальную новость, не мог поверить. Как? Зачем? Когда? Почему?

Все эти вопросы множество раз проносились в голове. Обидно было ещё оттого, что беспомощно сидишь в Минске и не можешь поехать, чтобы проститься. Оля Патрий была безутешной. Коля умер накануне вручения Международной Премии «Филантроп» в мае двухтысячного года. Ему посмертно присудили звание Лауреата в номинации «Исполнительское искусство».

До этого Коля ещё успел побывать на фестивале, который также устраивала Таня Лиховидова. Фестиваль проходил в сорока километрах от Витебска на берегу Западной Двины. Это фестиваль проходил в рамках вахты памяти и предназначался для воспитания у юного поколения чувства глубокого патриотизма и огромной благодарности тем, кто отдал свои жизни за светлое будущее людей. Очень запомнился во время фестиваля день, когда в воды реки Западная Двина на маленькие лодки клались венки и их, слегка подтолкнув руками, отправляли в Латвию, в воды уже Даугавы.

На этот фестиваль, вернее на вахту памяти, прежде всего, мы приехали впятером: Константин Константинович Улитин, Елена Сергеевна Куцера, Оля Патрий, Зося и я. Немного позже Костя привёз Колю Соловьёва, который ехал на дизеле до Витебска. Стояла жуткая жара, и все постоянно купались в Западной Двине. Мы с Зосей купаться не могли, так как берег реки был очень крутой. Предлагали несколько раз отнести нас в воду, но мы отказывались. Тогда Лена и Костя периодически приносили из реки воду и обливали нас. Оля и Коля стояли в воде по два-три часа и о чём-то беседовали. Наш маленький палаточный городок представлял собой несколько палаток образовывавших полукруг. В этом городке помимо нашей пятёрки жили: Таня Лиховидова и её муж Слава Шевляков, Валентина Воробьёва, Сергей Швитов и кто-то ещё. Время проводили весело и насыщенно. Мы консультировали юные дарования по вопросам авторской песни, пели сольные концертные программы, работали в жюри фестиваля, разучивали с детьми новые песни для гала концерта, который должен был состояться в Витебске. Не забудутся многочисленные романтические вечера у костра.

Таня Лиховидова тогда уже не пела. Как я понимаю, ей была необходима операция на горле или что-то в этом роде. Я не стал выяснять у Тани подробности. Я вообще стесняюсь выяснять подробности или лезть человеку в душу. А есть большие любители этого. Муж Тани оказался интересным и талантливым человеком. Он тоже сочинял песни, но почему-то стеснялся их показывать. Нам исполнил. Песни показались очень интересными. Да и сам Слава оказался очень приятным человеком.

Незаметно пролетели несколько дней на берегу Западной Двины. Предстояло вернуться в Витебск, чтобы дать на открытой площадке недалеко от амфитеатра заключительный гала концерт. Наше трио пело с подъёмом, вкладывая душу в каждое слово песен. Коля ещё не знал, что поёт в последний раз…

После его смерти Оля написала песню-посвящение. Очень выразительная и трогательная песня. Я попытался тоже написать песню. Не получилось. Остался только поэтический текст, причём довольно слабенький. Впрочем, как посмотреть. С точки зрения искренности довольно неплохо. Но с точки зрения теории стихосложения, имеется много неудачных моментов. Показывал этот текст Оле Патрий, предупредил, что сначала задумывалась песня. Оля внимательно выслушала, сделала несколько замечаний, а потом тихо всплакнула. Переделать это произведение мне так и не удалось, и я отложил это в долгий ящик. Я всё-таки надеюсь к нему вернуться.

С момента последнего концерта трио «ПаВаСоло» прошло четыре месяца, и мне позвонил Евгений Анатольевич Генералов. Главный менеджер Международного фонда «Филантроп» приглашал в Москву, чтобы принять участие в сборном концерте в рамках предвыборной кампании Геннадия Викторовича Аничкина. Геннадий Викторович Аничкин – президент фонда «Филантроп» и не поехать просто нельзя, да и некрасиво. Надо поддержать человека. Долго и трудно искались деньги на поездку в Москву. Наконец деньги нашлись. Мы поехали с Леной Куцерой. Она была моим сопровождающим. С Белорусского вокзала направились сразу в Лужники. Концерт должен был состояться на малой спортивной арене, там, где обычно проходят хоккейные матчи. Едва мы с Леной переступили порог дворца, как тут же нам навстречу выбежала Людмила Васильевна Данилова. На её лице была улыбка. Рассказав нам с Леной, что к чему, Людмила Васильевна исчезла. Мы с Леной направились в свою гримёрку, чтобы переодеться, привести себя в порядок, сделать причёску, благо Лена была профессиональным парикмахером.

И вот я еду на сцену, чтобы спеть единственную песню. Какую же? Я думал над этим до самой последней минуты. Меня ввезли на какой-то помост, и я увидел под собою девять тысяч зрителей.

– Вот это да! Такого ещё не было никогда в жизни.

Уже неважно было, как я спою песню: хорошо или плохо. Важно было то, что девять тысяч человек будут меня слушать. И я запел:

Звезда! Поярче нам свети!

Хоть лет отпущено так мало.

Идём по трудному пути

К небезызвестному финалу…

Меня действительно слушали, чем очень удивили. Я был похож на мага, который владел такой огромной аудиторией. Я мог свободно распоряжаться паузами, аккордами, гитарными пассажами, интонациями, силой звучания своего голоса – всё равно слушали. Какое же это счастье – хоть три минуты владеть таким огромным залом! Затаив дыхание, сидела и слушала меня вместе с другими зрителями Надюша Лобанова и её дочь Анна.

– Звезда! Поярче нам свети! – закончил я песню.

Закончилась и моя скоротечная, но прекрасная и, пожалуй, единственная в жизни, магия. Потом мне стало совершенно неинтересно в этом дворце. Мимо нас с Леной проходили и суетились Игорь Николаев, Марина Хлебникова, Влад Сташевский и ещё множество попсовых звёзд. За ними носились толпы обезумевших молодых девиц, чтобы взять автограф. Я был так далёк от этого, что даже не обращал никакого внимания. Я хотел только одного: чтобы приехал автобус и поскорее увёз отсюда. Ночная Москва была прекрасна и неповторима. Глядя на неё из окна автобуса, я мысленно гордился родным городом.

С Надюшей встретиться так и не удалось. Звонки ей домой оказались тщетными. Мы встретились только в мае двухтысячного года, когда я с группой Белорусских артистов-инвалидов приезжал на торжественное вручение Международной Премии «Филантроп». Вручение проходило в здании театра «Новая опера». Тогда собрался весь московский бомонд, и в честь этого события был прекрасный фейерверк и раздавалось шампанское. Тогда я тоже выступал с песней, начинающейся словами: «Звезда! Поярче нам свети!»

ВМЕСТО  ЭПИЛОГА 

После возвращения из Москвы у меня часто стало прихватывать сердце. Всё чаще и чаще стал попадать я в больницу. Ещё с детских лет осталось у меня отвращение ко всякого рода больницам. Даже самый лучший медицинский сервис, не способен был изменить негативного отношения к медицинским учреждениям. Если речь заходила о поликлиниках, сразу же перед глазами возникали сумасшедшие очереди из озлобленных людей, и в голове раздавались отдельные фразы диалогов всевозможных скандалов. Вспоминались ВТЭКи, на прохождение которых уходили недели. Вспоминалась Минская городская телефонная справочная служба аптек, где, если удавалось вдруг дозвониться, можно было узнать о наличии лекарств.

Однажды сердце прихватило так сильно, что показалось: скорая помощь не успеет доехать. Успела. Что-то там вкололи, но лучше не становилось, а только ещё хуже. Тогда решили срочно везти в больницу. Расстояние до больницы составляет около шести километров. Но даже эти шесть километров для более быстрого преодоления пришлось ехать с включенной сиреной и мигалкой. Потом всё происходило буквально на бегу: бегом разгрузили, бегом перенесли, быстренько раздели и сняли обручальное кольцо. Я уже медленно умирал. Во мне постепенно угасала жизнь. Жизнь моя! Всего-то прожил сорок шесть лет. Неужели всё? Неужели конец? Последнее, что я успел увидеть, – это руки, держащие дифибрилятор. Потом стало тихо-тихо. Я увидел себя плавно и медленно летящим над каким-то то ли полем, то ли садом. Вокруг всё светилось ярко-жёлтым светом. Больше всего поражало, как тихо и спокойно вокруг. Это было состояние клинической смерти. Это было райское блаженство. Вдруг рядом послышались какие-то голоса:

– Запустили! Пошло сердечко! – радовались врачи.

«Господи! Зачем вы это сделали? Зачем вы вернули меня в эту жизнь? Там было так хорошо, так спокойно, так чисто, так прекрасно!..»                                                                

К О Н Е Ц

29 сентября 2006 г. г. Минск

страницы >>> 01  02  03  04  05  06  07  08  09  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20